Первый раз его «спалили» в 1994 году, в учебке в Форт-Беннинге. Там было трое сержантов-инструкторов, двое из которых были садистами. К счастью, о прошлом Эвермана случайно узнали не они, а тот, у которого с головой было нормально. Читая журнал, сержант вдруг уставился на Эвермана и, указав на страницу, спросил: «Это ты?». На странице Эверман увидел фотографию Nirvana, самой известной в мире группы на тот момент. Курт Кобейн только что покончил с собой, и это была статья о его самоубийстве. Рядом с Кобейном стоял гитарист. «Да, – выдохнул Эверман, – это я».
Джейсона Эвермана дважды увольняли – из Nirvana и Soundgarden, двух супергупп, продавших на круг 100 миллионов пластинок. Достаточно, чтобы на всю оставшуюся жизнь стать жертвой рок-н-ролла и доказывать в суде авторские права на крупицы музыки, вошедшие в ранние пластинки.
Однако Эверман не захотел такой судьбы. Он стал военнослужащим спецназа армии США, одним из тех бородатых парней, сражающихся с талибами верхом на лошадях. С 1994 по 2006 год Джейсон Эверман проходил службу во 2-м батальоне 75-го полка рейнджеров США. Он участвовал в иракской и афганской кампаниях, а потом оставил спецназ по выслуге лет и закончил Колумбийский университет.
Эверман родился на отдаленном острове у побережья Аляски. «В моем свидетельстве написано Кадьяк, – рассказывает Джейсон, – но я думаю, что на самом деле это был город Узинки, где мои родители жили в двухкомнатной хижине с ручным оцелотом по имени Киа». Диана и Джерри переехали на Аляску, чтобы быть поближе к природе, но брак не сложился. Диана не смогла принять суровую местную жизнь, и через пару лет бросила Джерри. Она отвезла Джейсона в Вашингтон и вышла замуж за отставного флотского офицера. Они поселились в Пулсбо, неподалеку от Сиэтла. До 13 лет Джейсон не знал, что у него есть настоящий отец.
Хотя Диана обожала Джейсона, расти в ее доме было непросто: «Мама постоянно находилась в подавленном состоянии. Этакий непризнанный гений, избравший путь алкоголика». Джейсону и его сестре приходилось заботиться друг о друге и, по-возможности, вести себя тихо.
Впрочем, тишина долго не продержалась – Джейсон с приятелем умудрились сунуть в унитаз школьного сортира петарду М-80. Эту фиговину придумали в начале XX века для имитации артиллерийского огня, а потом продолжали выпускать для особенно шумных праздников. То, что сегодня привело бы ребенка в тюрьму, в начале 80-х запросто сошло Джейсону с рук. Его всего лишь отстранили от занятий на пару недель.
Больше всех испугалась бабушка, Джиджи Филлипс, одна из самых близких людей в жизни Джейсона. Она нашла лучшего психотерапевта, которого могла позволить, и отправила внука к нему.
Терапию Эверман намеревался просто отбыть, как повинность. Но доктор оказался фанатом музыки, и в его офисе обнаружилось несколько винтажных гитар. Одну из них Джейсон взял в руки, а потом попросил доктора показать пару аккордов. «Это стало семейной шуткой, – вспоминает Эверман. – Все сказали, что это самые дорогие уроки игры на гитаре в мире».
Музыка изменила для него все, особенно после того, как он открыл панк-рок. В старших классах Эверман проводил большую часть свободного времени, играя в группах. Летом он жил на Аляске, помогая отцу управляться с рыболовецким катером. На этом деле Джейсон заработал 20 тычяч долларов и репутацию самостоятельного человека.
Однажды Ченнинг – друг Джейсона встретил пару знакомых – гитариста и басиста. Это были Курт Кобейн и Крис Новоселик. Они искали барабанщика в свою группу Nirvana. Ченнинг играл на барабанах и влился в команду. А когда Кобейн решил найти еще одного гитариста, Ченнинг просто сказал: "Да у меня тут есть один приятель, Джейсон. Возьмите его".
Поначалу Эверман, казалось, вписался идеально. Мрачность Nirvana сегодня часть ее легенды, но Кобейн, по крайней мере, сперва,, был довольно веселым парнем. Музыка Nirvana отлично подходила к стилю, к которому привык Эверман. Джонатан Понеман, соучредитель первого лейбла, на котором писалась Nirvana, вспоминал, что Эверман был единственным, кого из всех трех можно было назвать профессионалом.
Но когда группа отправилась в первый тур – вот тут и проявилось несоответствие. Первый тур, когда группе приходится трястись в грязном и некомфортабельном автобусе 23 часа ради 1 часа на сцене, труден для всех. Похмелье, вонь, повторяющиеся шутки сведут с ума любого, кто не верит, что его миссия именно в этом. «У нас было несколько отличных шоу с Джейсоном, – вспоминал Новоселик. – Но потом дела пошли хуже некуда». Где-то по пути над Джейсоном сгустилось облако, которое так никогда и не рассеялось. Он замолчал и ни с кем не хотел разговаривать. К тому времени, как парни приехали в Нью-Йорк, от веселья не осталось и следа.
Кобейн и Новоселик хотели убрать Эвермана, но не знали, как это сделать. Они так ничего и не придумали, поэтому просто отменили часть тура, и из Нью-Йорка поехали домой. Поездка длилась 50 часов и прошла в гробовоам молчании.
Даже через 30 лет Эверман не знает, что тогда пошло не так. «Честно говоря, у меня никогда не было каких-то ожиданий по поводу этой группы, – говорит он. – Поэтому все вот так и закончилось». В одной из биографий Nirvana есть интервью Кобейна, в котором он назвал Эвермана «капризным металлистом». Такой вот парадокс – из группы, фронтмен которой застрелился из-за проблем с головой, здорового Джейсона Эвермана выгнали за то, что он был с "тараканами".
После многих лет без особых успехов Soundgarden в 1989 году подписали контракт с A&M Records и были готовы отправиться в первый масштабный тур. Но басист Хиро Ямамото внезапно покинул группу сразу после выхода альбома Louder Than Love.
Группа тут же вспомнила о Джейсоне, и на первом же прослушивании он произвел на всех впечатление.
Следующий год прошел в непрерывных разъездах по США и Европе. Эверману было всего 22, и он снова почувствовал, что что-то идет не так. Nirvana выстрелили громче Soundgarden, и все ощущали ужасное давление от того, что нужно во что бы то ни стало удержать хотя бы статус группы номер два.
Джонсон, дорожный менеджер Soundgarden, вспоминал: «Он был забавным и остроумным, но порой над ним как будто облако зависало. Тогда он не вылезал из автобуса и постоянно что-то слушал в наушниках.
По возвращении домой было назначено собрание. Джейсон пришел туда, думая, что будут обсуждать запись нового альбома. Но Крис Корнелл, вокалист, неожиданно заявил: "Это не сработало. Я несчастлив. Никто не счастлив". Так Эверман был изгнан из группы с прекрасным будущим во второй раз. Следующий альбом Soundgarden стал платиновым. Единственный трек, записанный группой с Эверманом — кавер на песню Come Together группы The Beatles для мини-альбома Loudest Love. Эвермана можно увидеть на видео Louder Than Live.
"Это был огромный удар», – рассказывал Эверман. – Единственное, что было в этом хорошего, так это то, что я уехал в Нью-Йорк". Там Джейсон начал играть с другими группами, и в конце концов осел в Mindfunk. С ними он добился успеха и переехал в Сан-Франциско, но что-то опять было не так. Джейсон осознал, что пора что-то менять.
В 1993 году Эверман сходил на встречу с армейскими вербовщиками. Там ему предложили возможность быстро стать рейнджером с прицелом на службу в спецназе.
За один день Джейсон купил билет, собрал вещи и, едва предупредив коллег по групп, улетел в Нью-Йорк, чтобы записаться в армию.
В учебке в Форт-Беннинге его волосы были коротко подстрижены, кольцо из носа исчезло, и он мало чем отличался от других новобранцев. В 26 лет поступать на службу еще не поздно, но уже близко к этому.
Эверман провел в учебке около месяца, когда Кобейн покончил жизнь самоубийством, и сержант-инструктор случайно обнаружил скрываемые Джейсоном факты биографии. Разумеется, весь следующий месяц он не называл его иначе как "рок-звезда".
Его сослуживец Шон Уокер вспоминал, что инструкторы в школе рейнджеров начинают с того, что просят новобранцев уйти сейчас, чтобы сэкономить время. «Вы должны пройти 12-мильный марш-бросок за три часа или меньше, пробежать 5 миль за 40 минут или меньше, пройти тест боевых пловцов, а также другие ужасы, которые придумают для вас инструкторы. Половина новобранцев ушли. Но Эверман отказался уходить. Он выполнил все нормативы до единого.
Следующим местом служби стал Форт Льюис, база, находящаяся всего в 60 милях Пулсбо, его родного городка. Армейские приятели, служившие там с Эверманом говорят, что он никогда не упоминал о своем прошлом.
Боевое крещение Эвермана в статусе рейнджера прошло в Латинской Америке, на операции против наркокартелей. Он отказывается сообщать подробности об этом деле, говоря, что тогда больше всего хотел в спецназ и на настоящую войну.
11 сентября 2001 года Эверман начал последний этап подготовки спецназа. Это был первый день языковой школы, и он смотрел CNN в общей комнате с друзьями. «Я глядел видео с самолетом, который врезается в башню и отчасти знал, что мы идем на войну», – вспоминал Эверман. «Я не верю в судьбу, но я помню странное чувство, что оказался в нужное время в нужном месте. Я думаю, я знал и надеялся, что я буду готов, когда придет время уходить на войну».
В Афганистане он увидел, как бывшие советские танки ржавеют в Панджшерском ущелье, услышал запах маковых полей под Кандагаром и столкнулся с террористами-смертниками. Потом он рассказывал, что в Афганистане все было не так, как в кино: "Там все шло медленно, как-то вяло".
Потом Эверман отправился в Ирак, и там все было иначе. Он оказался в первой волне одной из крупнейших военных операций со времен Второй мировой войны, стреляя из «Хамви» под оглушительный грохот вертолетов, пролетавших в сотне метров от борта вездехода. "Иракские танки взрывались справа и слева, их башни взлетали в воздух и падали на песок, – вспоминал Джейсон. – Я наблюдал вещи, которые никогда не думал, что увижу".
На войне Эверман, казалось, нашел свое место. Облако никуда не делось, прото оно больше не имело значения.
После того как он ушел из армии в 2006 году, он использовал возможность получить бесплатное образование на государственные деньги и подал документы в Университет Сиэтла и Колумбийский университет. Эверман вспоминал, что поступление в Колумбийский университет казалось нереальным, и он отправил туда заявление почти вк шутку. Но генерал Стенли МакКристал – тот самый, который не пожалев должности высказал в лицо Обаме все, что думает о нём как о главкоме, написал рекомендательное письмо.
К глубочайшему удивлению Эвермана его приняли. В 45 лет он получил степень бакалавра философии. По состоянию на 2015 год, Эверман готовился к получению степени магистра военной истории в Норвичском университете и возможно, с его послужным списком, он стал одним из самых крутых профессоров, которых только видела Америка. Когда его спрашивали, каково это – стать студентом после всего, что с ним случилось, он отвечает: "Нормально. Я тут особенно внимания не привлекаю, и это мне больше всего нравится".
